Источники по истории Древнерусского государства

Материал из Универсал-вики
Перейти к навигации Перейти к поиску

Источники по истории Древнерусского государства — первые достоверные данные письменных источников о существовании некой руси — будь то только народ (племя) или политическое образование. Они позволяют уже вести предметный разговор о древнерусской государственности или, по крайней мере, о её генезисе (зарождении, формировании, появлении отдельных элементов). Эти данные относятся к 830-м гг. Материалы археологических раскопок свидетельствуют о том, что принципиальные перемены (в хозяйстве, общественной организации и т. д.) у населения Восточно-Европейской (Русской) равнины произошли в конце VIII— IX в. По-видимому, это хронологическое совпадение не случайно.

Древнерусские летописи[править | править код]

Повесть временных лет[править | править код]

Одна из главных трудностей в исследовании начальной истории Руси состоит в том, что мы вынуждены смотреть на эту историю через призму раннего летописания, и прежде всего «Повести временных лет» (далее — ПВЛ). ПВЛ — единственный источник сравнительно древнего происхождения, который даёт связное и довольно подробное изложение истории Руси с середины IX до начала XII в. Именно на информации ПВЛ и других ранних летописей построено большинство бытующих в историографии концепций древнерусской государственности. Однако можно ли доверять этой информации? А если да, то в какой степени?

Древнерусские летописи донесли до нас тексты, которые на разных этапах их бытования в древнерусской книжности претерпели редакторскую правку (иногда очень значительную). Так, ПВЛ, созданная в начале XII в., дошла до нас в летописных списках, самый ранний из которых — Лаврентьевская летопись — датируется 1377 г. Другой древнейший список — Ипатьевская летопись — датируется 1420-ми гг., и в нём ПВЛ представлена в другой редакции. Выходит, между написанием ПВЛ и созданием древнейших манускриптов, в которых мы видим её сегодня, прошло два с половиной и даже более трёх столетий.

В ПВЛ описаны события по истории Руси конца IX — середины X в., то есть произошедшие за полтора-два столетия до создания этого летописного свода. Следовательно, в описании этих событий в ПВЛ надо подозревать и легендарность, и всякого рода ошибки и неточности.

Кроме того, летописцы, в том числе и автор (или авторы) ПВЛ, не только зависели от тех источников информации, которые были в их распоряжении, но и руководствовались политическими пристрастиями, идеологическими соображениями, личными интересами, наконец, картиной мира, свойственной тому времени. Нужно также учитывать, что летописцы придерживались ярко выраженной княжеско-династической точки зрения. Цель их работы состояла в демонстрации избранности одной династии (Рюриковичей), которой было предопределено свыше править «Русской землёй».

Текстологический анализ Повести временных лет[править | править код]

Сложности в интерпретации данных начального летописания были осознаны ещё в историографии конца XIX — начала XX в. Большую роль в этом сыграли труды выдающегося лингвиста и исследователя древнерусской литературы А. А. Шахматова, убедительно показавшего, с одной стороны, тенденциозность летописания, а с другой — весьма непростую историю самих текстов летописей. Ученик Шахматова М. Д. Присёлков предпринял попытку в изучении древнейшей истории Руси опереться на источники, по времени создания более близкие к засвидетельствованным в них фактах и независимые от ПВЛ. Он прямо указывал, что ПВЛ и «предшествующие ей летописные своды» в повествовании истории до начала XI в. — «источник искусственный и малонадёжный», и ставил своей задачей «положить в основу изложения» источники, «современные событиям», «проверяя факты и построение «Повести [временных лет]» их данными». После работ Шахматова любое исследование по истории Древней Руси опирается на его выводы. Учёный заложил основы древнерусской текстологии как науки.

Подход Присёлкова имеет сторонников в современной историографии, в том числе и весьма радикальных, которые сознательно почти полностью абстрагируются от летописей в изложении древнейшей истории Руси. Но всё-таки большинство исследователей не отказываются полностью от летописей как источника по истории Руси IX—XI вв. Важно только понимать особенности этого источника и, прежде всего, иметь в виду сложную текстологию начального летописания.

Главные достижения в изучении раннего летописания связаны с именем А. А. Шахматова. К реконструкции его истории учёный пришёл через глубокое и всестороннее исследование максимально доступного количества сохранившихся летописей и воссоздание вообще всей истории древнерусского летописания вплоть до позднейших его этапов в XVI—XVII вв. Метод Шахматова заключался в системности и последовательности текстологического анализа.

Итоговые и важнейшие заключения Шахматова применительно к раннему русскому летописанию можно свести к трём положениям. Исследователь убедительно показал, что ПВЛ дошла до нас в разных версиях и что эти версии отражают несколько её редакций. Шахматов датировал Первую редакцию летописного свода 1111 г., Вторую — 1116 г., Третью — 1118 г. Первая редакция ПВЛ, по мнению учёного, не сохранилась. Вторая редакция сохранилась в Лаврентьевской, Радзивиловской и Московской Академической летописях, Третья — в Ипатьевской летописи, представленной несколькими списками. К редакции Лаврентьевской летописи очень близка была, по всей видимости, ПВЛ в Троицкой летописи, которая сгорела в московском пожаре 1812 г., но которая поддаётся частичной реконструкции.

«Начальный» летописный свод[править | править код]

Кроме того, Шахматов обосновал идею, что ПВЛ — это более поздний этап летописания по сравнению с летописным сводом, который был создан в 1090-е гг. в Киеве и отразился в начальной части Новгородской летописи младшего извода (известной в нескольких списках). Этот свод он условно назвал «Начальным». Также исследователь утверждал, что существовали и другие этапы летописания, предшествующие «Начальному своду». Начало древнерусского летописания Шахматов относил ко времени киевского правления Ярослава Мудрого, выделяя так называемый «Древнейший Киевский свод 1039 г.».

Несмотря на критику идей А. А. Шахматова, которая началась ещё при жизни учёного, его идеи получили многостороннее развитие в работах других исследователей (М. Д. Присёлков, А. Н. Насонов, М. Н. Тихомиров, Л. В. Черепнин, Д. С. Лихачёв, Я. С. Лурье, О. В. Творогов и др.). По-новому аргументированы и подкреплены эти идеи были в работах филолога А. А. Гиппиуса, который ставит целью «стратификацию» текста начального летописания (то есть выделение в нём разных хронологическо-редакционных «слоёв») на основе сочетания методов традиционной текстологии и лингвистического анализа, направленного на выявление языковой разнородности летописных текстов.

«Поздние» летописи[править | править код]

Стоит оговориться о так называемых «поздних» летописях, прежде всего Никоновской летописи, и уникальных сообщениях В. Н. Татищева. В литературе сведения из этих источников часто используются, потому что они дополняют — иногда в деталях, а иногда в целых рассказах — хрестоматийные известия ПВЛ. Можно понять желание авторов, увлёкшихся древнейшей историей Руси, разнообразить своё повествование «неожиданными находками» в «редких» и «малоизвестных» источниках. Однако надо указать, что, во-первых, все эти «малоизвестные» сведения очень хорошо и давно известны специалистам и, во-вторых, невнимание специалистов к ним объясняется просто тем, что они недостоверны — это либо ошибки, либо выдумки писателей того времени, которое очень далеко отстояло от той эпохи, которую они описывали.

Письменные памятники иностранного происхождения[править | править код]

Важнейшее значение для суждений о складывании древнерусской государственности имеют источники двух видов — свидетельства иностранного происхождения и археологические данные. Они не только позволяют скорректировать летописные сообщения, но в целом ряде случаев (в особенности относительно древнейшей истории руси в IX—X вв.) дают информацию, отсутствующую в летописях и других древнерусских источниках.

Русь появляется на исторической арене в IX в. Первые письменные свидетельства о существовании руси, относящиеся к этому времени, происходят не от неё самой (так как письменности у руси ещё не было), а от её соседей, письменностью уже обладавших. Эти свидетельства происходят из Восточнофранкского королевства (с территории будущей Германии), Византии и Арабского халифата. Их информация имеет исключительную ценность, потому что она аутентична, то есть более или менее современна упомянутым явлениям и событиям (а не была составлена позднее, как, например, летописные рассказы).

Иностранные источники имеют большое значение и при изучении истории Древней Руси X — начала XI в. В ряду этих источников на первом месте стоят византийские тексты — хроники разных авторов, а также трактаты византийского императора Константина VII Багрянородного (913—959) «О церемониях» и «Об управлении империей». Важнейшим среди арабско-персидских текстов является рассказ путешественника ибн Фадлана, который в 922 г. с дипломатической миссией посетил Волжскую Булгарию. По итогам своей поездки он составил «Записку», которая, помимо прочего, содержала и описание русов (их арабский путешественник видел в Булгарии). Среди западноевропейских источников следует упомянуть свидетельства Лиутпранда Кремонского о русах и рассказ Титмара Мерзебургского об усобице, начавшейся после смерти киевского князя Владимира Святославича в 1015 г. Некоторые данные по истории Руси X в. представлены также в источниках скандинавского и хазарского происхождения.

Русско-византийские договоры[править | править код]

В X в. появляются первые письменные данные, возникшие первоначально вне древнерусской письменной культуры, но связанные непосредственно с самой русью и вошедшие позднее в круг древнерусских памятников. Это договоры, заключённые Русью с Византией в 911, 944 и 971 гг. Их сведения чрезвычайно важны для корректировки летописных данных, поскольку восходят к более раннему времени, чем летописи. Договоры являются юридическими документами и по сравнению с летописью представляют собой исторический памятник иного рода.

Договоры дошли до нас в составе ПВЛ в виде переводов с греческого языка. В разных летописных списках, включающих ПВЛ, есть пропуски в текстах договоров или расхождения в передаче отдельных слов и выражений. Реконструкция оригинального текста договоров на церковнославянском (или древнерусском) языке и (как следующий этап) их греческого оригинала — это актуальная научная задача, пока далёкая от разрешения. Когда был сделан перевод договоров с греческого языка? Вопрос спорный и неясный; датировки колеблются от времени составления самих договоров до включения их в состав в ПВЛ (то есть от X до начала XII в.). Помимо вышеперечисленных договоров, ПВЛ называет и ещё один — договор 907 г. А. А. Шахматов считал его искусственно составленным летописцами. Некоторые современные исследователи полагают, что текст договора 907 г. является попавшей не на своё место частью русско-византийского договора 911 г.

Археологические исследования[править | править код]

В последние десятилетия в дискуссиях о ранней истории Руси всё большее значение приобретают данные археологических исследований. С одной стороны, это связано с наличием обширного археологического материала, накопившегося в России с середины XIX в., а с другой — скудость и неоднозначность (а порой исчерпанность) сведений письменных источников заставляет историков обращаться к данным археологии в надежде обрести надёжную основу достоверных фактов.

Археологические культуры[править | править код]

Разумеется, возможности археологии далеко не безграничны. На некоторые вопросы остатки материальной культуры человека просто не могут дать ответа (например, о правовых установлениях, властных институтах и др.). Ранее исследователи пытались напрямую связать археологические культуры и артефакты с племенами и народами. Сегодня выяснилось, что в установлении такого рода связей надо быть очень осторожными. Иногда корреляция между теми или иными объектами материальной культуры и этническими границами, действительно, есть (например, разные формы височных колец, распространённых у восточных славян, соответствуют их разным группам), но часто она отсутствует, и, например, ареал распространения той или иной археологической культуры не совпадает с этнической картой, реконструируемой по письменным данным. Этническая (само-)идентификация может быть не связана или связана очень опосредованно с внешнепредметными чертами и характеристиками, которые фиксируются археологически. К этому следует добавить неточность и размытость датировок, которые, как правило, дают археологи. Абсолютные датировки возможны только в случае наличия органических остатков (впрочем, и эти датировки приблизительны). Дендрохронология обеспечивает точность, но соответствующие методы и дендрохронологические шкалы разработаны лишь для отдельных памятников (в рамках Древней Руси только для Великого Новгорода).

К сожалению, относительно Древней Руси не так много работ, где бы обобщался археологический материал, которым располагает наука. Среди них можно выделить одну коллективную работу, цикл трудов В. В. Седова, а также сборник статей разных авторов, подготовленный Институтом археологии РАН, дающий широкую археологическую панораму материалов и дискуссий об образовании Древнерусского государства.

Городища и селища[править | править код]

В этой панораме отметим археологические объекты, выявленные на Восточно Европейской равнине и датированные IX—X вв. Прежде всего это поселения. Среди них выделяются центры, которые называют «раннегородскими», а некоторые из них можно считать (по крайней мере, применительно к X в.) уже и полноценными городами. Здесь археологами обнаружены оружие, артефакты, связанные с торговой и ремесленной деятельностью, монеты, украшения, свидетельствующие об имущественной и социальной дифференциации; эти поселения отличают более плотная застройка и наличие укреплений. В (Старой) Ладоге обнаружены древнейшие укрепления и культурные слои, восходящие к середине VIII в. Не позднее 880-х гг. возникает укреплённое поселение при истоке реки Волхов из озера Ильмень, обозначаемое Рюриковым городищем (или Городищем). К 930-м гг. возникает поселение на месте (Великого) Новгорода. Значительными центрами были Псков и Изборск. В Верхнем Поволжье внимание археологов привлекают поселения, известные под названиями Тимерёво и Сарское городище. Поселение около современной деревни Гнёздово недалеко от Смоленска возникло в конце IX в. В X в. оно развилось в крупнейший городской центр (первоначальный Смоленск). В Поднепровье выделяются Киев и Чернигов, а также ряд других укреплённых пунктов, из которых наиболее изучено и известно поселение около села Шестовица на Десне.

В последнее время всё более интенсивно исследуются не только крупные центры городского типа и могильники, но и небольшие селища и городища и экологический ландшафт. Эти исследования позволяют представить себе систему расселения в целом и её динамику, миграционные процессы, связь городов и округи, динамику хозяйственного освоения территории, объединённой позднее властью Рюриковичей. Подтверждён и уточнён тезис о расширении сельскохозяйственного производства и подъёме сельских областей в IX и особенно X в. Благоприятные климатические изменения, несомненно, способствовали этому росту. Современные палеогеографические исследования определяют эту эпоху как малый климатический оптимум, когда среднегодовые температуры были выше современных примерно на 1°C.

Погребальные памятники[править | править код]

Традиционно много внимания археологи уделяют погребальным памятникам, и прежде всего выдающимся по своим размерам насыпям — курганам и сопкам. Большую информативность имеют для историков клады с различными ценностями, и прежде всего монетами. Клады свидетельствуют не только об уровне экономического благосостояния и товарного хозяйства, но, главное, о путях распространения богатства, а значит, торговли и коммуникации. Эпоха конца VIII—X в. выделяется широкомасштабным притоком арабской (куфической) серебряной монеты — дирхемов. Учёные после обработки открытых к концу XX в. монет пришли к выводу, что в X в., период наиболее интенсивного поступления куфической монеты из Азии, на Русь и в Северную Европу поступало ежегодно около 3750 кг серебра, что равняется 1 250 000 целиковых дирхемов.

В целом археологи выделяют «период IX—X вв. как эпоху, объединённую многими общими явлениями в культуре... С точки зрения археологии очевидно, что при всём разнообразии культурных традиций различных областей формирующегося государства, в этой культуре много общего: её объединяет общая простота бытового уклада, известный архаизм (господство лепной керамики в большинстве областей, скромный набор украшений в костюме основной части населения) и присутствие престижных вещей: дорогих украшений, бытовых вещей и предметов вооружения, значительная часть которых представляет собой импорты. При этом элементы престижной «дружинной» культуры малозаметны в археологических комплексах IX в., но ярко представлены в древностях следующего столетия, главным образом второй его половины».

Этот вывод подтверждает выбранные хронологические рамки для рассмотрения вопроса об образовании Древнерусского государства и даёт опору для исторических дискуссий.